Обратили внимание на словечко “антироман” в заголовке? Мы его не придумали. Это определение возникло практически сразу же после публикации “Госпожи Бовари” в литературном журнале “Ревю де Пари” в 1856 году. Французские писатели-современники моментально поняли, что именно написал 34-летний Гюстав Флобер, который на тот момент еще не издал ни одного (!) произведения. В авторском багаже, как позже выяснилось, лежали еще две повести, однако они увидят свет значительно позже.
“Антироман” – это значит, что книга переворачивает шахматную доску, где до этого разыгрывалась сложнейшая партия. В определенном смысле “антироманом” был “Дон Кихот” Сервантеса, где весь пласт рыцарской литературы, который к тому времени был накоплен, беспощадно вывернут наизнанку.
Флобер поступил точно так же с литературой романтической, безраздельно властвовавшей в тогдашней Европе. Не зря “Госпожа Бовари” заканчивается сценой вскрытия покойной героини, ужаснувшей неподготовленного читателя середины девятнадцатого века. Сама книга незримым скальпелем взрезает любовно взлелеянный романтизм и показывает, что за красивой оболочкой часто скрывается пустота, цинизм, фальшь.
Приведем цитату из работы чуткого и проницательного французского писателя, а также литературоведа Андре Моруа:
“У Флобера достало мудрости понять, что романтизм неминуемо приводит к краху, потому что он стремится к недостижимому. «Истинный сюжет «Госпожи Бовари» — это все растущий разрыв между реальными обстоятельствами и мечтой». Эмма мечтает полюбить Тристана или Ланселота, а встречает она Родольфа, человека посредственного, затем Леона, который еще того хуже; в конце концов она попадает в лапы перекупщика Лере, в котором воплощена самая отвратительная действительность. Флобер наказывает свою героиню не столько за то, что она предавалась мечтам, сколько за то, что она попыталась осуществить свои мечты. До тех пор пока она только грезит о любовниках в духе Вальтера Скотта и о шикарных нарядах, она всего лишь поэт; она отталкивает отвратительного Лере, который воплощает самые низменные соблазны жизни. Но едва она делает попытку сблизить мечту и реальность, едва она позволяет идеальному любовнику облечься в грубую оболочку, едва она решает заказать себе реальный плащ для воображаемого путешествия, она погибает, она попадает в руки Лере”.
Французское общество всю эту идею прекрасно считало. Но отреагировало на нее по-разному.
Обыватель ужаснулся и потребовал немедленно наказать дерзкого автора. Против Флобера, а также двух издателей журнала возбудили дело и в ускоренные сроки довели обвинение до суда. Процесс состоялся уже в январе 1857 года. В вину ставились описания любовных сцен, а также якобы одобрение женской измены.
Абсурдность обвинения была очевидна всем, ведь во французской литературе того времени и любовных сцен, и женских измен было предостаточно, но все это читалось без малейших проблем, поскольку было написано в возвышенной романтической или игривой манере. Что касается одобрения, то это ни в какие ворота не лезет, учитывая концовку романа и судьбу несчастной Эммы Бовари.
Судья был вынужден вынести оправдательный приговор, который был радостно встречен французскими писателями. Они-то понимали, что столкнулись с настоящим шедевром, одной из величайших книг всего девятнадцатого века. С книгой, предопределившей литературную траекторию второй половины столетия. Из “Госпожи Бовари”, как из гоголевской “Шинели”, выросли братья Гонкур, вырос Мопассан, вырос Золя.
