Даже думать об этом как-то странно, потому что берестяные грамоты мы привыкли считать чисто русским достоянием. В Египте писали на папирусе, в Древней Греции на восковых дощечках, а на Руси чертили буквы по бересте.

Оказывается, не только на Руси.

В 1931 году в селе Терновка на левом берегу Волги, недалеко от Саратова, было обнаружено захоронение монгольского типа. Ничего особенного в самом этом факте не было. В этих краях уже давно велись работы по изучению останков одного из крупнейших золотоордынских городов – Укека.

Но необычным было содержимое этой могилы. В ней, помимо всего прочего, лежала бронзовая чашечка, костяное острие и небольшая книжечка, сшитая из бересты. В чашечке археологи опознали чернильницу, в острие – писало, схожее с тем, что использовали русичи. А книжечка была исписана уйгурскими буквами.

Здесь следует сделать небольшое отступление и пояснить, что уйгурская письменность в эпоху средневековья широко использовалась самыми разными племенами и народами, обитавшими на просторах Евразии. Если хотите, можете сравнить ее с западной латиницей. Это был универсальный алфавит, очень популярный у тюрок и монголов.

Так вот, часть текста, который был нанесен на страницы берестяной книжицы представлял собой монгольские стихи, записанные уйгурскими буквами.

Древние монгольские стихи на берестяной грамоте

Там довольно объемное содержание, поэтому мы вам процитируем только его фрагмент:

“Отправляюсь!
О, мать моя, милая матушка!
Трава лужайки стала сочнеть,
близкие друзья стали отправляться.
Да отправлюсь я на свою приветливую родину!”

Неведомый монгол занес в свою записную книжку лирическое послание матери. Возможно, это была какая-то народная монгольская песня. Возможно, он сам был поэтом и сочинил эти стихи. К сожалению, они дошли до нас лишь в виде разрозненных кусков.

Ах да, мы не сказали, к какому времени относится эта находка. Предполагается, что это первая треть XIV века. То есть порядка семисот лет назад.

Прошли многие века, развеялось по ветру имя этого безвестного монгола, разрушился и исчез город, в котором он жил когда-то. Но поэзия не умирает. Она пробивается сквозь вечность, сквозь забвение, сквозь толщу могильной земли.

Это вселяет надежду.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *