Даже думать об этом как-то странно, потому что берестяные грамоты мы привыкли считать чисто русским достоянием. В Египте писали на папирусе, в Древней Греции на восковых дощечках, а на Руси чертили буквы по бересте.
Оказывается, не только на Руси.
В 1931 году в селе Терновка на левом берегу Волги, недалеко от Саратова, было обнаружено захоронение монгольского типа. Ничего особенного в самом этом факте не было. В этих краях уже давно велись работы по изучению останков одного из крупнейших золотоордынских городов – Укека.
Но необычным было содержимое этой могилы. В ней, помимо всего прочего, лежала бронзовая чашечка, костяное острие и небольшая книжечка, сшитая из бересты. В чашечке археологи опознали чернильницу, в острие – писало, схожее с тем, что использовали русичи. А книжечка была исписана уйгурскими буквами.
Здесь следует сделать небольшое отступление и пояснить, что уйгурская письменность в эпоху средневековья широко использовалась самыми разными племенами и народами, обитавшими на просторах Евразии. Если хотите, можете сравнить ее с западной латиницей. Это был универсальный алфавит, очень популярный у тюрок и монголов.
Так вот, часть текста, который был нанесен на страницы берестяной книжицы представлял собой монгольские стихи, записанные уйгурскими буквами.
Там довольно объемное содержание, поэтому мы вам процитируем только его фрагмент:
“Отправляюсь!
О, мать моя, милая матушка!
Трава лужайки стала сочнеть,
близкие друзья стали отправляться.
Да отправлюсь я на свою приветливую родину!”
Неведомый монгол занес в свою записную книжку лирическое послание матери. Возможно, это была какая-то народная монгольская песня. Возможно, он сам был поэтом и сочинил эти стихи. К сожалению, они дошли до нас лишь в виде разрозненных кусков.
Ах да, мы не сказали, к какому времени относится эта находка. Предполагается, что это первая треть XIV века. То есть порядка семисот лет назад.
Прошли многие века, развеялось по ветру имя этого безвестного монгола, разрушился и исчез город, в котором он жил когда-то. Но поэзия не умирает. Она пробивается сквозь вечность, сквозь забвение, сквозь толщу могильной земли.
Это вселяет надежду.
