Писатели – люди пристрастные и необъективные. Об этом всегда надо помнить, но почему-то многие воспринимают их как универсальных гуру, которые должны изрекать только абсолютную истину и высокоморальные максимы. И когда обнаруживаются цитаты, скажем так, спорные, то это вызывает шок. Как же так! Гуру сказал что-то не то!
Еще раз. Писатели могут ошибаться и заблуждаться даже там, где речь заходит о сфере их компетенции, то есть о литературном мастерстве. И в качестве прекрасной иллюстрации, хотим вам показать довольно скандальное высказывание мэтра мирового модернизма, ирландского писателя Джеймса Джойса.
Да-да, это автор романа “Улисс”. Романа, который мало кто может прочитать целиком. Но эта характеристика отнюдь не умаляет его достоинств. Книга действительно великая, эпохальная, прорывная и даже гениальная. Но сложная. И в этом плане она находится где-то на противоположном полюсе от “Капитанской дочки”. Внимание, не в плане гениальности, а в плане формальной простоты/сложности.
Пушкинская повесть – это шедевр абсолютной простоты подачи великолепного материала. Содержание у “Капитанской дочки” – многомерное. Литературоведам хватило на два века изучения и хватит еще на столько же.
А вот язык, построение фраз, композиция, вся подача намеренно превращены Пушкиным в нечто абсолютно прозрачное и невесомое. Это как иконопись – форма становится чистой условностью, и сквозь нее как будто сам собой струится внутренний свет.
Впрочем, зачем мы вам про это рассказываем? Вы же в школе это проходили. Это азы понимания пушкинской прозы.
И вот мы встречаем цитату Джеймса Джойса про “Капитанскую дочку”:
“Я не понимаю, как вы можете получать удовольствие от столь скудной пищи – от историй, способных заинтересовать лишь подростков, – рассказов о солдатах, воинских лагерях, предателях, благородных героях и лошадях, мчащихся галопом по безбрежным просторам. Прибавим к этому еще и девицу осьмнадцати лет, спрятанную в надежном месте, из которого ее, можете не сомневаться, преспокойно освободят в надлежащий момент. Я знаю, что русские восхищаются Пушкиным, но, если не ошибаюсь, это относится главным образом к его поэзии, о которой я не могу судить, потому что не знаю русского. Однако я вспоминаю, что когда-то читал в переводе прозу Пушкина. Это была “Капитанская дочка” – душещипательная история, которая смогла бы понравиться третьекласснику. Я считаю, что в этой вещи нет ни грана интеллекта, и не понимаю, как вы можете предпочитать Пушкина другим русским писателям, например, Толстому, который сделал почти то же самое, однако в гораздо более широком масштабе, или тому же Чехову”.
Прочитали? Вознегодовали в глубине души? Все верно, Джойс вообще ничего не понял про пушкинскую прозу. Можно списать это на трудности перевода. Но скорее всего дело не в этом, а в абсолютной противоположности художественного метода.
Как мы уже говорили, у Джойса он другой – максимально насыщенный, усложненный, наполненный миллионом отсылок, работой с контекстом и с метатекстом. Не зря ведь его называют “отцом модернизма”. Не совсем корректно, но все-таки.
А писатель, когда он настолько погружен в совершенствование своего художественного метода, зачастую оказывается даже более слеп и глух к другим классикам, чем обычный читатель. Он их просто не может воспринимать объективно. В отличие от нас с вами.
Маяковский ругался с Есениным. Шарлотта Бронте в грош не ставила Джейн Остин. Набоков называл Достоевского довольно посредственным писателем. А Бунин вообще считал, что в русской литературе среди его современников нет никого достойного, он один как перст.
И это не мешает нам ценить их всех. И Маяковского, и Есенина, и Шарлотту Бронте, и Джейн Остин, и Набокова с Достоевским, и Бунина, и Джеймса Джойса. И, разумеется, Александра Сергеевича, наше все.
