Мало кто сейчас называет Брюсова своим любимым поэтом Серебряного века. Обычно звучат имена Есенина, Гумилева, Блока. Кто-то вспомнить, о Маяковском, кто-то даже о Северянине, а Брюсов все время как будто уходит во второй ряд…
Если бы сам Валерий Яковлевич мог предположить, что через сто лет его образ так померкнет, он бы впал в полный шок. Потому что себя он всегда видел только в авангарде всей русской поэзии. Только на первых местах и на ведущих ролях, никак иначе.
Валерий Брюсов появился на свет 13 декабря 1873 года в Москве, так что можете поднять бокал по этому поводу. А ровно через год нам всем предстоит отметить его 150-летие!
Ему было всего 13 лет, когда он уже полностью осознал себя поэтом и решил связать с литературой всю свою последующую жизнь.
Огромное влияние на его поэтическое становление оказали французские символисты – Бодлер, Верлен и Малларме. Преисполненный восхищения их творчеством, он решил всячески способствовать распространению в России этого совершенно нового для нее литературного течения. Он стал основоположником и теоретиком русского символизма, что было довольно смело для тех времен.
В 1894 году он выпускает за свой счет несколько сборников под названием “Русские символисты”…
Давайте еще раз, только медленно. Двадцатилетний студент вкладывает свои деньги в серию из трех поэтических альманахов, которые должны представить России целое литературное направление. Оцените замах!
При этом практически единственным настоящим русским символистом на тот момент был он сам. И большую часть произведений в этих альманахах тоже написал он сам. Остальные авторы, представленные на страницах “Русских символистов”, были поэтами-однодневками, о которых скоро все забыли. Брюсов на их фоне блистал сверхновой звездой. И это было моментально замечено читающей публикой.
Хотите еще один характерный штрих, относящийся к тому же времени?
За полгода до выхода первого тома “Русских символистов” Брюсов уже был настолько преисполнен сознанием собственной значительности, что сел сочинять длинное и довольно требовательное письмо Полю Верлену. Он сообщал французскому мэтру, что в России у него появился коллега, что этот коллега взял на себя смелость перевести для русского читателя его произведения и что скоро поставит пьесу о жизни самого Верлена!
“Пожалуйста, ответьте поскорее, ибо я хочу поставить пьесу в бенефис одной артистки 1-го декабря, а до этого ей еще следует побывать в нашей драматической цензуре”, – так заканчивалось это письмо, написанное в октябре 1893 года.
При этом от самой пьесы существовал лишь заголовок. Текста пока не было, он только планировался. Действительно ли никому еще не известный юнец предполагал, что за оставшиеся полтора месяца успеет получить написать пьесу, получить одобрение Верлена да еще и поставить ее в театре? Видимо, даже самого Брюсова в последний момент взяло сомнение, поскольку письма он так и не отправил, оно позже было найдено в его черновиках.
Но опять же – какова дерзость замысла! Какие амбиции!
Вообще, Брюсов умел эпатировать публику и, даже кажется, получал от этого особое удовольствие. Помните его скандальное одностишие “О закрой свои бледные ноги”? Никто так и не понял, что это было и зачем, все дружно возмущались и негодовали. Но Брюсов остался крайне доволен произведенным эффектом. А как вам название одно из его сборников: “Chefs d’oeuvre”. В переводе с французского – “Шедевры”!
Не всем, далеко не всем современникам нравилась та позиция, на которую с завидным упорством ставил себя Брюсов. На него огрызались, его постоянно пытались свергнуть с пьедестала. Но несмотря на критику с разных сторон, он уверенно шел вперед и творил, творил, творил…
И знаете что? Он ведь был абсолютно прав насчет себя.
Брюсов захотел, чтобы в России появился символизм – и он появился. Захотел возглавить это направление – и возглавил. Захотел остаться в истории русской поэзии – и остался. Тот случай, когда для самоуверенности были все основания.
