Очень опасно вырывать слова из контекста. Ведь тогда вероятность их неправильного понимания стремительно возрастает. Особенно если эту сомнительную процедуру кто-то уже проделал за вас, а потом подсунул вам отдельно взятую фразу в обрамлении собственных домыслов.
И история с “магометанством” Льва Толстого – яркий тому пример.
На просторах интернета эту цитату постоянно приводят в качестве доказательства того, что великий русский писатель якобы принял ислам. Вот, он же сам об этом пишет, кричат адепты этой странной теории и козыряют приведенной нами цитатой, взятой из одного толстовского письма.
Целиком этого письма они, разумеется, не читали. Ибо контекст его говорит совсем об ином – никаким мусульманином Лев Толстой не был. Из письма это видно очень хорошо. Давайте разберемся.
Во что верил Толстой
Письмо, о котором идет речь, было написано Толстым в апреле 1884 года. Написано в качестве ответа на упреки в неком “учительстве”, в изложении своих взглядов, которые весьма расходятся с официальным православием. Взгляды эти хорошо известны из произведения “Исповедь”, написанного Толстым за пару лет до того.
Вы читали “Исповедь”? Если нет, то обязательно почитайте, там очень хорошо изложено, во что верил Толстой. И сразу понятно, почему эти взгляды многим казались радикальными и неудобными.
Если коротко, то Толстой объясняет, как много наносного и фальшивого в официальном церковном учении. Он снимает с христианства слой за слоем, оставляя от него только самую суть. И именно эту суть считает своей религией, своей верой. Чистое и беспримесное христианство времен первых апостолов.
Но отказ от многочисленных церковных догматов в конце XIX века граничит с настоящей ересью. И Толстому приходится постоянно ввязываться в споры, доказывать, отстаивать, убеждать. За два года, прошедших с момента публикации “Исповеди”, он смертельно устал от этих споров. Устал от того, что ему постоянно возражают, что его хотят переубедить, спасти от “ереси”. А его не надо спасать. Его надо оставить в покое, признав, что его взгляды имеют право на существование.
“Вы говорите, что я учительствую. Это несправедливо. Весь смысл моих писаний тот, что я высказываю свою, свою личную веру и не только не говорю, что помимо моей веры нет спасения, но признаю, что всякая вера хороша, если она искренна, и непременно соединяет нас в делах любви. Я говорю только то, чему я верю и чему не верю и почему не верю. Я часто удивляюсь раздражению, которое вызывает мое исповедание веры. Почему протестантизм, унитарьянство, магометанство не вызывают такого раздражения?” – задается риторическим вопросом Толстой.
“Добрый магометанин”
Давайте еще раз проговорим самую суть. За мусульманином признают право верить в Аллаха. Какое-нибудь лютеранство тоже не вызывает осуждения – ну вот такая у человека религия, что теперь. И даже униатов не пытаются рьяно переубедить и заставить быть истовыми православными. В тогдашней России все они нормально сосуществуют.
Процитируем еще один фрагмент из того же письма:
“Я бы очень рад был, если бы вы были бы одной веры со мной; но если вы другой веры, то я очень понимаю, как сделалось то, что вы другой веры, и ваше различие со мной не может раздражать меня”.
Речь идет о том же самом. Те, кто придерживаются другой религии, не являются источником вечного раздражения, к ним относятся спокойно. И именно такого отношения Толстой хочет по отношению к себе.
А теперь читаем концовку письма:
“Одни — либералы и естетики считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие — революционеры, радикалы считают меня мистиком, болтуном; правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня диаволом. Признаюсь, что это тяжело мне, не потому, что обидно, а тяжело то, что нарушается то, что составляет главную цель и счастье моей жизни — любовное общение с людьми: оно труднее, когда всякий налетает на тебя с злобой и упреком. И потому, пожалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина, тогда все будет прекрасно”.
Вот так. В таком контексте слова про “доброго магометанина” очень понятны, очень естественны и отнюдь не являются поводом записывать Толстого в ряды почитателей Аллаха.
Смотрите на меня, как на магометанина, как на лютеранина, как на униата. Не пытайтесь переделать и очистить от “ереси”. Не раздражайтесь на то, что моя вера отличается от того, что вещает церковь. Признайте за мной право верить в то, что я считаю правильным. Тогда вы не будете на меня злиться и мы сможем спокойно общаться. Вот о чем говорит Толстой. Все это совершенно понятно, если читать письмо целиком.
