Те, кто читал этот роман Набокова, без труда назовут самое часто упоминаемое там стихотворение. Оно принадлежит перу Эдгара По и рассказывает о юной принцессе из некоего приморского королевства, в которую был влюблен лирический герой.
Я ребенок был, и ребенок она,
У моря на крае земли,
Но любили любовью, что больше любви,
Мы, и я и Аннабель Ли!
Серафимы крылатые с выси небес,
Не завидовать нам не могли!
Так звучит одна из его строф в переводе Валерия Брюсова. Сюжет трагичен – принцесса умирает, а герою остается только всю жизнь оплакивать ее.
В “Лолите” встречается много отсылок к этому произведению. Да что там отсылок! Сам Гумберт прямым текстом говорит:
“Лолиты бы не оказалось никакой, если бы я не полюбил в одно далекое лето одну изначальную девочку. В некотором княжестве у моря (почти как у По). Когда же это было, а?”
Или вот вам еще одна его реплика:
“Уважаемые присяжные женского и мужского пола! Экспонат Номер Первый представляет собой то, чему так завидовали Эдгаровы серафимы — худо осведомленные, простодушные, благороднокрылые серафимы…”
Литературоведы не сомневаются, что выстраивая здание своего самого скандального романа, Владимир Набоков в самое его основание сознательно поместил стихотворение Эдгара По – им он вдохновлялся, от него отталкивался, его образы вложил в уста своего героя.
Само стихотворение, кстати, американский поэт посвятил своей рано умершей жене Вирджинии, в которую влюбился, когда ей было всего… 13 лет! Впрочем, предупреждаем, метать громы и молнии в адрес Эдгара По не стоит, он повел себя совсем не как Гумберт.
