С таким фантастическим умением изгибаться колесом, она вполне могла бы стать балериной или зарабатывать себе на жизнь, выступая в цирке. Честно говоря, она даже и выступила однажды (пусть не в настоящем, а в импровизированном) цирке. Исполняла номер женщины-змеи. И исполняла просто великолепно!
Дело было в 1911 году в окрестностях деревни Слепнево. Местные крестьяне увидели на дороге телегу, в которой сидела пестрая компания – дамы в ярких платьях, у мужчин краской размалеваны лица. И вообще все они выглядели весьма эксцентрично. Такого слова крестьяне не знали, но суть поняли верно – к ним приехали какие-то артисты. Наверняка бродячий цирк.
Поэтому возле телеги тут же собралась толпа охотников до любопытных зрелищ. Странная компания спросила дорогу до соседнего села, но одна из девочек посмелее стала упрашивать их не ездить туда, а показать свои фокусы прямо тут. Артисты переглянулись и решили – почему бы и нет.
Как вы уже поняли, никакие это были не циркачи. Просто по окрестностям катались Николай Гумилев с его юной супругой и еще несколько их общих приятелей и приятельниц. В общем, творческая молодежь. Супругу Гумилева все звали Аней. Несколько месяцев назад она опубликовала во “Всеобщем журнале” свое стихотворение, впервые воспользовавшись псевдонимом Ахматова.
Итак, представление началось. Какие трюки выделывали остальные, рассказывать вам не будем. А вот номер Ахматовой стоит отдельного описания. Она выступала последней и была объявлена звездой цирковой труппы, легендарной “женщиной-змеей”!
“Она повернулась к толпе, выпрямилась, расправила плечи и как будто бы даже стала немного выше. А потом приподнялась на цыпочки, вытянула руки над головой и стала слегка раскачиваться из стороны в сторону, действительно став похожей на вставшую на хвост и что-то высматривающую змею. Кто-то из крестьян захихикал, однако большинство смотрели на странную женщину с изумлением и даже некоторым испугом.
Она тоже не обманула их ожиданий. Постояв немного с поднятыми вверх руками и словно бы войдя окончательно в роль змеи, медленно и плавно повернулась на месте, а потом, так же плавно, вдруг стала поднимать правую ногу. Она поднимала ее все выше и выше и в конце концов вытянула ее вертикально вверх, продолжая при этом улыбаться зрителям. Те следили за ее движениями, почти не дыша, и, когда “женщина-змея” замерла на одной ноге, все дружно ахнули от восхищения. Постояв так несколько секунд, она плавно опустила ногу и стала изгибаться назад — все сильнее, пока ее ладони не коснулись земли”.
Дальше и вовсе начались чудеса. Тело Ахматовой изгибалось в разные стороны под немыслимыми углами, перегибалось пополам, чуть ли не перекручивалось узлом. Иногда казалось, что это тонкая былинка, которую ветер нещадно клонит в разные стороны. При этом выражение ее лица ни разу не менялось, оно было абсолютно спокойным и непроницаемым. Крестьян пробирала дрожь. Им вдруг почудилось, что перед ними и есть настоящая змея, принявшая для вида человеческий облик.
Выступление удалось на славу. Благодарные крестьяне тут же пустили было по кругу шляпу, кидая в нее медяки, но артисты вдруг очень засмущались, сказали, что награды им не надо и умчались прочь.
Ахматова потом и в “Бродячей собаке” не раз проделывала такие трюки перед публикой. Она очень гордилась своей гибкостью. Сохранилась даже ее фотография, на которой она касается пятками затылка:
Однажды известная балерина ей сказала, что с такими способностями она могла бы сделать карьеру в балете. На это Ахматова усмехнувшись ответила, что у ее отца как раз и была мечта сделать ее балериной. И в ее устах это звучало довольно презрительно, учитывая, что к поэзии отец Ахматовой относился крайне враждебно. Собственно поэтому ей и пришлось брать псевдоним.