Отечественная поэзия началась отнюдь не с Пушкина, хотя об этом сейчас многие стали забывать. У нашего великого классика были старшие современники – те самые учителя, которых он превзошел. Василий Жуковский, Гавриил Державин. Можно вспомнить замечательные басни Крылова, а можно углубиться в еще более раннюю эпоху, когда творили Ломоносов, Сумароков, Тредиаковский.
Лице свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Это написано юным Михаилом Ломоносовым в 1743 году, более чем за полстолетия до рождения Пушкина. И это тоже русская поэзия с четким ритмом, точными рифмами, глубокими образами. А главное, вполне читаемая.
Однако если мы отмотаем назад еще несколько десятилетий, то ситуация изменится. Русская поэзия, которая существовала тогда, сегодняшнему читателю покажется очень странной.
Взять хотя бы Антиоха Кантемира, который в русскую литературу пришел в 1720-е годы. Фактически за сто лет до Пушкина. Он много писал, переводил псалмы, басни. Вплоть до Ломоносова считался главным русским поэтом. Процитируем вам фрагмент его стихотворения:
Почитаю здесь закон, повинуясь правам;
Впрочем, волен я живу по своим уставам:
Дух спокоен, ныне жизнь идет без напасти,
Всякий день искоренять учась мои страсти
И взирая на предел, так жизнь учреждаю,
Безмятежно свои дни к концу направляю.
Вроде бы тут тоже размер соблюдается, есть рифмы, есть внятная мысль. Но вслух такое читать очень трудно, все время начинаешь спотыкаться, потому что ударения в строках периодически стоят совсем не там, где надо. Нам предлагается в словах “идет”, “учась”, “концу” делать ударным первый слог. Либо читать с нормальными ударениями, но тогда ритм получается какой-то ломаный.
И это не ошибка. Это закономерность.
Дело в том, что до Ломоносова и Тредиаковского русская поэзия придерживалась так называемого силлабического принципа. Он гласил, что в каждой рифмующейся строчке стихотворения должно быть равное количество слогов, но ничего при этом не говорил про ударения. Для силлабического принципа ударения вообще не имели никакого значения.
Причина в том, что в начале XVIII века русские поэты пытались перенести на отечественную почву ту поэтическую систему, которая уже сформировалась в соседней Польше и в далекой Франции. На обе эти страны в молодой русской литературе было принято сильно оглядываться.
Законы силлабического стихосложения были заимствованы. Проблема в том, что как во французском, так и в польском языках ударение в словах является фиксированным. У французов оно всегда падает на последний слог, а у поляков на предпоследний. Поэтому при стихосложении фактор ударения там не играл никакой роли. Его просто не учитывали.
Слепое копирование этого принципа привело к тому, что по форме русские стихи Кантемира и его единомышленников были безупречны. Но читать их при этом было адски трудно, приходилось все время совершать насилие над языком.
Василий Тредиаковский и Михаил Ломоносов параллельно приходят к мысли о том, что для русского языка необходимо доработать систему стихосложения. И вводят принцип равномерного чередования ударных слогов. Это революционное открытие заложило фундамент современной русской поэзии.
В целом, мы до сих пор пишем и читаем стихи, согласно этому принципу. Появились, конечно, верлибры, тонический стих, дольники и другие поэтические изобретения. Но если говорить про общий фон, то на силлабо-тонике (такое название придумал Тредиаковский) и поныне держится русская поэзия.
